ПРОБЛЕМЫ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА

В ХХ столетие человечество вступило с убежденностью, что его «золотой век», когда воплотятся в жизнь идеалы свободы и гуманизма, не за горами. Реальность, однако, оказалась совсем другой, и этот век стал самым жестоким и кровавым в истории современной цивилизации.

ХХI век представлялся новому поколению политических мечтателей, прежде всего англосаксонского происхождения, периодом более или менее стабильного развития мира под руководством США и при вспомогательной роли их ближайших сателлитов. Как писал в этой связи Збигнев Бжезинский, которого, наряду с Генри Киссинджером, рискнем отнести к разряду «классиков» современной американской геополитической мысли, «с момента окончания «холодной войны» на Соединенные Штаты возложена уникальная роль в сфере глобальной безопасности», а «образ Америки как социокультурного центра мира притягивает к ней взоры всего человечества»1. Исходя из этого, Бжезинский, правда, делал весьма сомнительное - как покажет время - умозаключение о том, что «у Америки есть причины претендовать на бóльшую безопасность, чем у большинства других государств»2.

В целом же таков был основной «тренд» военно-политического мыслительного процесса за океаном в 1990-х - начале 2000-х годов, который, впрочем, не претерпел существенных изменений за полтора десятка лет после того, как мэтром американской политологии были написаны приведенные выше строки. Хотя Бжезинский с точки зрения партийной принадлежности формально был демократом и даже являлся помощником президента по национальной безопасности во времена правления в США либерала Джимми Картера во второй половине 70-х годов прошлого века, его суждения, по сути, мало чем отличаются от устремлений нынешнего хозяина Белого дома - консервативного республиканца Дональда Трампа, который вознамерился вернуть Америке ее былое величие, то есть роль безусловного мирового лидера по всем направлениям и во всех ипостасях. Тем не менее из выступлений Трампа не совсем понятно, в какой именно период, на его взгляд, произошел «обвал величия» США. Скорее всего, при ненавистном ему «мягкотелом» демократе Обаме, позволившем недругам загнать США в вымышленный Трампом угол, из которого страна только начинает выбираться под его руководством.

Однако вернемся на несколько десятилетий назад.

Окончание холодной войны, победу в которой Вашингтон безапелляционно «застолбил» за собой, и последовавшее за этим «возвышение» США, во всяком случае в собственных глазах, стали своего рода водоразделом в понимании американцами реальностей современного мира и особенно в оценке ими некоторых базисных постулатов, являвшихся на протяжении продолжительного времени основой восприятия мира Вашингтоном и Москвой. И прежде всего концепции стратегической стабильности.

Бжезинский признавал, что еще «в конце 1950-х годов, а скорее лишь в ходе Кубинского ракетного кризиса, Америка с ошеломлением обнаружила, что современные технологии сделали неуязвимость принадлежностью прошлого»3. В результате жарких общегосударственных дебатов (в США) было признано, что «обеспечивающие стратегическую стабильность отношения с Советским Союзом достижимы только на основе взаимообязывающих ограничений»4.

Эту оценку разделяет и Г.Киссинджер, который пишет применительно к тому историческому периоду следующее: «Стратегическая стабильность теперь формулировалась как баланс, при котором ни одна из сторон не станет использовать оружие массового уничтожения, поскольку противник в состоянии нанести ответный удар сопоставимой катастрофичности»5.

Небезынтересен пассаж из мемуаров многолетнего посла СССР в США А.Ф.Добрынина о беседе с министром обороны США Робертом Макнамарой в апреле 1967 года. Добрынин вспоминал: «По оценке Макнамары, в основе американской военной доктрины лежит тезис, что США должны быть готовы к тому, чтобы «абсорбировать» внезапный ракетно-ядерный удар противника и сохранить при этом гарантированную возможность нанесения ответного удара «с непоправимым ущербом». В основе советской доктрины, как он понимает, - тот же принцип. В настоящее время, по твердому убеждению Макнамары, обе стороны обладают такой возможностью, хотя ракетно-ядерный потенциал у СССР меньше. Именно это вносит своеобразный элемент стабильности и достаточной уверенности в том, что ни одна из этих держав не готова к самоубийственному нападению друг на друга»6.

Мысли и оценки видных представителей американского военно-политического бомонда, приведенные выше, в целом разделяет известный советский и российский военный теоретик, бывший начальник Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации генерал-полковник Ю.Н.Балуевский. Как он отмечает, «термин «стратегическая стабильность» широко используется при оценке состояния положения в мире достаточно долгое время. Однако изначально он применялся только в сфере отношений двух сверхдержав - Советского Союза и Соединенных Штатов Америки и понимался как такое состояние советско-американских отношений, при котором обе стороны обладали способностью многократного гарантированного уничтожения друг друга, а заодно и всего остального мира, в глобальной ядерной войне. […] Подобная стабильность возникла вследствие гонки ядерных вооружений, приведшей к ситуации паритета стратегических наступательных вооружений СССР и США и тем самым к ситуации так называемого «ядерного пата»»7.

Завершение холодной войны совпало с распадом СССР. Хотя некоторые американские политмыслители предсказывали в своих научно-футуристических трудах исчезновение Советского Союза с геополитической арены, такое развитие событий все же больше напоминало плод необузданных фантазий, а не реальную перспективу. И поэтому в военно-политических верхах США в подобный сюжет объективно мало кто верил.

Но то, что казалось немыслимым и неосуществимым, свершилось в реальной жизни, причем главным образом за счет внутренней эрозии советского режима, а не усилий его геополитических противников, прежде всего США. На месте грозного врага в виде СССР образовалось полтора десятка государств, которые смотрели на Соединенные Штаты как на доброго учителя, способного быстро привить прилежным ученикам азы «правильной жизни», а заодно и помочь материально. На первой парте этого школьного класса оказалась Россия, окончательно утратившая, как посчитали в Вашингтоне, свои военно-политические амбиции и ресурсы мировой державы.

Бжезинский в этой связи писал, что «превращение советского ядерного арсенала в нечто, опекаемое американской системой защиты, свидетельствует о том, до какой степени свершившимся фактом стала ликвидация советской угрозы»8. Естественно, подобная новая, ослабленная роль Москвы в мире не могла не радовать Запад, хотя в плане демагогии многие там говорили, что хотели бы видеть Россию сильным демократическим государством, принятым в семью других демократий и разделяющим их базовые ценности. Правда, теперь на Западе иногда нехотя признают, что там совершили много ошибок, проигнорировав в свое время жизненные интересы Москвы.

Последующие действия США и их союзников на международной арене стали практическим подтверждением теоретических выкладок «забронзовевшего Збигнева». Безудержное расширение НАТО на Восток, односторонний выход США из бессрочного Договора по ПРО от 1972 года и запуск вместо этого программы создания региональных систем ПРО, которые в перспективе, вероятно, должны были быть объединены в единую систему ПРО «свободного мира», развязанные западным альянсом (опять же при заглавной роли Вашингтона) под лозунгом «демократической экспансии» агрессии в ряде «горячих точек» планеты, прежде всего на Ближнем Востоке, и набирающая обороты - как апофеоз этого процесса - гонка вооружений (подпитываемая астрономическим военным бюджетом США) явились следствием псевдотеоретического постулата о том, что США и их союзники могут делать в этом мире все, что им заблагорассудится, а Россия и все остальные государства должны «проглотить» это как должное.

В результате же затрещала по швам система стратегической стабильности, существовавшая на протяжении нескольких десятилетий и обеспечивавшая возможность более или менее безопасного существования всего человечества, а не только США и России (как правопреемника СССР). Иными словами, мир вступил в состояние балансирования на лезвии ножа, которое, естественно, не может долго продолжаться, если не будут найдены новые факторы и средства обеспечения стратегической стабильности, значение которой в изменившихся условиях не только не уменьшается, а, наоборот, приобретает дополнительную судьбоносность.

Далее полагаем целесообразным привести некоторые выкладки и суждения, в том числе теоретические, касающиеся стратегической стабильности, которые будут полезны для более глубокого понимания этой темы.

В нынешней ситуации концепция стратегической стабильности отличается от своей «классической» трактовки периода холодной войны, когда стратстабильность определяли как устойчивость системы взаимных сдержек и противовесов в области центрального ядерного баланса между двумя антагонистическими военно-политическими блоками и противоборствующими военно-стратегическими потенциалами, то есть системы, не допускавшей стимулов к первому удару, а также непредсказуемого развития в случае кризисов или обострения гонки вооружений в области ядерных арсеналов.

В российской и зарубежной «политологии безопасности» понятие стратегической стабильности и сегодня зачастую сводится к значительно более узкому пониманию - к «ядерной стабильности», к проблематике исключительно ядерного сдерживания. В то же время, в соответствии с нынешней редакцией Военной доктрины Российской Федерации, принятой 25 декабря 2014 года, одна из основных задач заключается в «поддержании глобальной и региональной стабильности и потенциала ядерного сдерживания на достаточном уровне»9, а одна из ключевых угроз состоит в попытке подорвать эту стабильность.

Упоминается стратегическая стабильность и в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. №683), где в разделе «Национальные интересы и стратегические национальные приоритеты» отмечен один из национальных интересов на долгосрочную перспективу: «Закрепление за Российской Федерацией статуса одной из лидирующих мировых держав, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях полицентричного мира»10.

Можно вспомнить и более раннее, «классическое» определение из Совместного заявления США и СССР относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности от 1 июля 1990 года. И поныне стратегическая стабильность - в силу ключевой роли ядерных вооружений в сфере безопасности - остается приоритетным вопросом российско-американского диалога, независимо от «сезонных перепадов» в двусторонних отношениях, которые в последние годы обусловлены настроениями в американской политической элите.

Однако сегодня стратегическая стабильность уже не привязана и не сводится исключительно к концепциям ядерного противостояния. Ее понимание не ограничивается отсутствием стимулов к нанесению первого удара в ситуации сохраняющегося ядерного противостояния, пусть и с учетом новых стратегических факторов, появления новых ядерных держав и угрозы нового распространения ОМУ (таково ее понимание в узком смысле). Современное понимание многополярного мира существенно более комплексно: как избежать разноплановых угроз и вызовов национальной безопасности государства и его союзников, как купировать уязвимость страны к попыткам ущемить ее жизненные интересы, как, наконец, приводить всю систему международных отношений в состояние некоего динамического равновесия, нейтрализуя при этом разбалансирующие последствия кризисов и конфликтов.

Сегодня поддержание стратегической стабильности - это, скорее, выстраивание такой системы миропорядка, которая способна уберечь отдельные регионы (в нашем варианте - Россию и Евразию), а также мир в целом от крупных вооруженных конфликтов и стратегических вызовов, угрожающих интересам всех стран в случае возникновения политического кризиса. Для России, таким образом, стратегическая стабильность означает некое желаемое и прогнозируемое состояние в международной системе и во взаимоотношениях основных участников международных отношений в любых крупных международных конфликтах, которое не позволяло бы этим конфликтам выходить за пределы фазы отсутствия крупного военного противостояния.

Соответственно, стратегическая стабильность должна охватывать не только спектр ядерных вооружений, но и сферу новых стратегических инструментов силы - космических и высокоточных обычных вооружений, потенциалы всех крупных держав, ресурсы информационного и кибероружия.

Одним из заметных проявлений развития американской стратегии стала концепция так называемых «гибридных войн». Речь идет об использовании для достижения стратегических, геополитических интересов всех возможных средств воздействия, включая прежде всего невоенные - так называемые инструменты «мягкой силы», информационные и психологические диверсии, подрывную работу, организацию «цветных революций», информационные вбросы через СМИ и Интернет и т. п.

Для нас примеры «гибридных войн» - это действия США и НАТО на Балканах, на Юго-Востоке Украины и в Сирии. В США же, наоборот, утверждают, что авторами этой концепции или, по крайней мере, ее активнейшими пользователями являются-де россияне. В частности, Москве приписываются попытки добиться смены режима в Киеве, оказание давления на страны Балтии, дабы использовать там фактор недовольства политикой государств со стороны русскоязычного населения, провоцирование конфликтов и нестабильности на постсоветском пространстве, чуть ли не в целях полного доминирования там, и прочая несуразица.

При этом ссылаются на некую «доктрину Герасимова», якобы сформулированную начальником Генштаба ВС России генералом армии Валерием Герасимовым в его выступлении в Академии военных наук с докладом о «гибридной войне« (Запада!) в феврале 2013 года и публикацию тезисов этого доклада, перепечатанных в англоязычном журнале «Military Review» и в дальнейшем многократно процитированных западной прессой как якобы доказательство российского авторства. В реальности же мысли и оценки генерала Герасимова стали ответом российской стороны на стратегию «цветных революций», которая особенно активно используется Западом в целях дестабилизации государств в последнюю пару десятилетий.

Значение подобных «гибридных войн» лишь усиливается, растет и внимание к информационным технологиям (хотя «гибридные войны» используют гораздо больший набор средств), а также к современным видам оружия, прежде всего сетевому и кибернетическому. Все это сегодня фактически становится средством ведения реальной войны.

Признано, что для США и НАТО киберпространство - важнейшая стратегическая сфера, и задача борьбы с этой самой новой из современных угроз становится все более актуальной. Россия, США и крупнейшие страны Европы уже несколько лет занимают первые места по количеству кибератак на их территории. Хорошо известны и обвинения США и стран НАТО во враждебном (но не боевом!) использовании киберпространства.

Важно учитывать и нынешнее обострение взаимоотношений России и блока НАТО. В действующей редакции Стратегии национальной безопасности РФ среди угроз национальной безопасности нашей страны указано «наращивание силового потенциала Организации Североатлантического договора (НАТО) и наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, активизация военной деятельности стран блока, дальнейшее расширение альянса, приближение его военной инфраструктуры к российским границам»11. В силу традиций военного и геополитического противостояния США и НАТО и их военные потенциалы фактически продолжают рассматриваться у нас в качестве главной военной угрозы безопасности России. Впрочем, это является зеркальным отражением американо-натовских военно-концептульных установок, которые точно так же квалифицируют Россию.

Ядерное оружие само по себе не порождает сдерживания. В силу ряда причин США и Россия так и не перешли (и вряд ли в обозримой перспективе с учетом нынешних реалий двусторонних отношений перейдут) к уровню доверия и сотрудничества, характеризующего, например, взаимоотношения таких союзников, как Вашингтон и Париж, которые традиционно не во всем разделяют мнения и подходы друг друга. Коллективный Запад и Россия по многим коренным вопросам современной мировой политики остаются по разные стороны своего рода «цивилизационных баррикад». При этом для нас не проблема искать пути к взаимопониманию даже тогда, когда налицо серьезные расхождения в понимании самих философских основ современного мира. В мировоззренческих различиях нет ничего страшного - собственно, суть классической демократии состоит в конкуренции различных систем взглядов и подходов. Однако борьба идей должна вестись цивилизованно; если дело касается международных отношений - то в рамках международного права. И никак не путем грубого, силового навязывания своего мнения оппоненту, что стало весьма характерным делом для современного Запада во главе с США.

В мире, к сожалению, усиливаются негативные тенденции хаотизации, подрывающие стратегическую стабильность, а значит, и перспективы ядерного разоружения.

Подведем некоторые итоги. В конце 2016 года нами была высказана мысль, что «США, Западная Европа, НАТО… нуждаются в новой «восточной политике» ничуть не в меньшей степени, чем Россия нуждается в нормализации отношений с Западом. В основе «разрядки-2» должно лежать общее стремление к преодолению нынешнего пика напряженности, которая в принципе является неестественным состоянием международных отношений в ХХI веке»12.

Эти строки были написаны после победы на президентских выборах в США Дональда Трампа, с приходом которого в Белый дом многие связывали определенные надежды на улучшение международного климата. К сожалению, этого не произошло. Более того, ситуация в мире, и российско-американских отношениях в особенности, только усугубилась. Приходится констатировать, что «пик напряженности» не пройден и до сих пор. И неясно, когда это может произойти.

Настоящая статья посвящена теме стратегической стабильности, которая, на наш взгляд, остается краеугольным камнем общемировой, глобальной безопасности. Как можно и нужно понимать стратегическую стабильность в наши дни? Какие компоненты могли бы дополнить «баланс ядерного страха» или «термоядерный цугцванг», которые лежали в основе стратегической стабильности в период холодной войны?

Как нам представляется, дамоклов меч всеобщего гарантированного уничтожения в ходе третьей термоядерной мировой войны никуда не делся. И любые иллюзии на этот счет не просто контрпродуктивны, они крайне опасны. Поэтому даже задумываться о нанесении первого удара, рассчитывая, что он останется без ответа, - это чистое безумие. А ведь разрабатывая свою концепцию молниеносного «глобального удара» в сочетании с развертыванием глобальной ПРО, то есть мечтая о достижении своей стратегической неуязвимости, Соединенные Штаты, кажется, движутся именно в этом направлении. Получается, что инерция послевоенных американских доктрин нанесения массированного ядерного удара по СССР не преодолена; похожие идеи, только в современной упаковке, по-прежнему властвуют над сознанием определенной части американского военно-политического сегмента.

Сохранение и дальнейшее развитие системы договоров в сфере контроля над вооружениями и разоружения является непреложным условием и гарантией обеспечения стратегической стабильности. Еще недавно казалось, что эта формула не подлежит сомнению и разделяется основными участниками мирового военно-политического пула, в том числе Россией и США. На деле оказалось, что это не так. Сейчас налицо прямо противоположный процесс - осознанное разрушение этой системы, чем усердно занимаются США.

Нокаутирующим ударом по существующей системе стратегической стабильности станет выход США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). В интервью сербским изданиям «Политика» и «Вечерние новости» в преддверии своего визита в Сербию в январе этого года Президент России В.В.Путин заявил по этому поводу следующее: «Действительно, США фактически ведут линию на демонтаж системы международных соглашений в сфере контроля над вооружениями, которые связывают им руки в наращивании военного потенциала. Или пытаются выполнять их выборочно, то есть только в той части, которая отвечает их интересам. Заявление о намерении выйти из ДРСМД стало еще одним звеном в длинной цепочке подобных действий. Очевидно, что последствия такой политики будут самыми негативными. Разумеется, мы не собираемся закрывать глаза на развертывание американских ракет, которые представляют прямую угрозу для нашей безопасности. Вынуждены будем принимать эффективные ответные меры»13.

На рабочей встрече с министрами иностранных дел и обороны С.В.Лавровым и С.К.Шойгу 2 февраля президент уточнил, что «наш ответ будет зеркальным». При этом с российской стороны было акцентировано, что «мы не должны и не будем втягиваться в затратную для нас гонку вооружений»14.

«Россия сделала максимум возможного для спасения договора - говорится в заявлении МИД России в связи с приостановлением США своего участия в ДРСМД. - Мы многократно пытались вывести американцев на профессиональный разговор, предлагали конкретные инициативы в интересах поиска развязок для урегулирования взаимных претензий. Проявляя добрую волю, пошли на беспрецедентные меры транспарентности, выходящие за рамки требований данного соглашения. Однако все наши усилия были проигнорированы или заблокированы со стороны США, давно взявших курс на разрушение ДРСМД, чтобы избавиться от ограничений по наращиванию своего ракетного потенциала»15.

В ходе пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2018 году (состоялась 16 января 2019 г.) С.В.Лавров ясно и однозначно обозначил, что «это - проявление курса на слом всех договоренностей в сфере стратегической стабильности вслед за Договором об ограничении систем противоракетной обороны. ДРСМД является очередной жертвой. Относительно Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений у многих стран есть опасения, что и его свертывание входит в планы администрации США»16.

По меткому выражению С.В.Лаврова, США стремятся использовать Россию как «объект» для обслуживания своих интересов, причем не только внешнеполитических, но и внутренних, связанных с набравшей невиданный размах внутриэлитной конфронтацией в этом государстве. Завершая тему ДРСМД, еще раз подчеркнем: США затеяли очень опасную игру, которая прямо ставит под угрозу глобальную стабильность. Очень бы хотелось, чтобы в этом воинственном угаре американцы не перешли «красную линию» и не упали в «черную дыру», откуда, как известно, не может вырваться даже свет.

В последние десятилетия появились дополнительные факторы агрессии, своего рода новая «философия войны», которые следует обязательно учесть в современной концепции стратегической стабильности. Помимо новых видов и систем ОМУ, к ним в первую очередь необходимо отнести киберугрозу, перенос гонки вооружений в космос и экономическую войну, не говоря уже о пресловутой «гибридной войне».

Экономическая война против России в виде абсолютно нелегитимных с международно-правовой точки зрения санкций США и Евросоюза идет уже практически пять лет. Было бы неплохо подсчитать размер ущерба, который эта война уже нанесла России и ее гражданам, а также жителям западных государств, правители которых ее развязали. Сумма такого ущерба, вероятно, будет астрономической.

Военный бюджет США в размере 707 млрд. долларов (в 2018 г.) превышает оборонный бюджет России почти в 12 раз и сравним с совокупным годовым военным бюджетом всех стран мира. В наступившем году он, как предполагается, увеличится до рекордных 725,5 млрд. долларов17. То есть Россия, которую на Западе изображают государством-агрессором и которой натовские политики и генералы пугают граждан своих стран, израсходует на цели своей обороны в течение предстоящих 12 лет столько же средств, сколько США тратят за один год! Впечатляет, не правда ли! При этом американские ястребы не скрывают, что намерены в ближайшие годы развязать гонку вооружений в космосе. Для достижения превосходства в космосе США приступили к созданию нового вида вооруженных сил - космических войск. То есть «звездные войны», о которых Президент Рейган мечтал в чисто голливудском раже, уже на пороге. А это - новый фундаментальный элемент стратегической стабильности, которая становится планетарно-космической.

И, наконец, киберугроза. Это «тихая», малозаметная угроза, которую опять хотят «повесить» на Россию. Киссинджер в свое время писал, что «глава Кибернетического командования США предсказывает, что «следующая война начнется в киберпространстве»»18. Не будем спорить с американским генералом, ему, возможно, виднее. Однако такая перспектива дала основание Киссинджеру высказать мнение, что «невозможно представить себе международный порядок, если среда, через которую реализуется стратегия выживания и осуществляется прогресс [то есть киберпространство], остается без каких-либо международных стандартов, в поле принятия односторонних решений»19.

Вполне резонная мысль, с которой невозможно не согласиться. Но кто сегодня противится упорядочиванию киберпространства? Разве Россия, сделавшая на этот счет целый ряд конкретных предложений, которые лежат на столе наших западных партнеров, а также в ООН? Однако в угаре многочисленных и бездоказательных обвинений России во вмешательстве в президентские выборы в США и прочих подобных грехах все как-то подзабыли о том, что несколько лет назад поведали мировому сообществу Сноуден и Ассанж. А ведь это были не просто слова или досужие домыслы, а конкретная, достоверная информация, которая подтверждала, что США осуществляют тотальный киберконтроль всего мирового пространства, включая руководителей дружественных США государств. Вашингтоном после этого была развернута масштабная пропагандистская кампания, целью которой являлось переключение внимания мирового общественного мнения с реального «кибервертухая» (то есть с себя) на мнимого, в качестве которого была выбрана Россия. Так кто же не заинтересован в установлении международных стандартов в киберпространстве, Россия или США? Ответ, как представляется, предельно очевиден.

Россия прилагала и продолжает прилагать значительные усилия в целях обеспечения международной информационной безопасности, борьбы с киберпреступностью. В декабре 2018 года Генеральная Ассамблея ООН по российской инициативе одобрила две соответствующие резолюции.

Тем не менее при всех сложностях и противоречиях нашего времени, полном отсутствии взаимного доверия цель выживания цивилизации, как мы надеемся, остается общей для всех крупнейших мировых держав, от которых зависит судьба человечества. Выработка новой концепции стратегической стабильности, концепции XXI века, приобретает в этой ситуации поистине судьбоносное значение. На российско-американском саммите в Хельсинки в июле 2018 года российская сторона передала партнерам конкретные комплексные предложения по повестке дня давно назревшего углубленного обсуждения тематики стратегической стабильности и контроля над вооружениями. Приходится только сожалеть, что американцы пока уклоняются от такого диалога, видимо, полагая для себя более выгодным сохранять полную «свободу рук».

Многие на Западе прекрасно понимают, что период конфронтации с Россией чрезмерно затянулся, приобрел угрожающие масштабы и пришло время переходить к позитивным шагам навстречу друг другу. Об этом нашими западными партнерами чаще говорится в кулуарах, шепотом, на ушко. Реже - прямо и открыто. Пока это не модно, не в тренде и даже опасно.

При этом те силы в США, которые сделали русофобию своим фирменным знаком и «политической кормушкой», не просто не унимаются, а проявляют чудеса изобретательности, чтобы постоянно подбрасывать «в печь» антироссийских настроений все новый «уголек». В орбиту безудержной шпиономании, которую многие сравнивают с приснопамятным маккартизмом, попал и Президент США Д.Трамп, которого обвинили в том, что он российский агент. Само по себе это является делом абсолютно беспрецедентным, поскольку речь идет о высшем должностном лице государства, избранном на свой пост путем демократического волеизъявления всех американских граждан, в отличие от тех, кто сегодня пытается его судить.

Стоит вопрос о допросе переводчиков на встречах Д.Трампа с В.В.Путиным, будто на них американский президент позволил себе раскрыть «стратегическому противнику» самые сокровенные американские секреты. В общем, шпиономания в США перешла в следующую, более опасную фазу - шпионофрению! Для стратегической же стабильности это крайне опасно - США становятся все более непредсказуемы в своей политике, что недопустимо для страны, обладающей огромным военным потенциалом, для страны, навязывающей свою волю десяткам государств на разных континентах планеты.

Что касается России, то мы открыты для честного и конструктивного диалога с США по всем вопросам, которые определяют судьбу человечества, исходя из того, что «при всем расхождении позиций и Россия, и государства Запада совместно несут огромную часть ответственности за будущее всего человечества, за поиск эффективных ответов на многочисленные вызовы и угрозы современности»20. Мы продолжаем верить в то, что «горячие головы» на Западе все же вовремя одумаются и здравый смысл возобладает над милитаристским угаром.

Пришло время и для того, чтобы более активно заявили о своей заинтересованности в сохранении континентальной стратегической стабильности страны Европы, прежде всего ведущие государства Евросоюза, которые в последние десятилетия привыкли отсиживаться под большим американским «зонтиком», и не только ядерным. Именно европейцы первыми и больше всего пострадают от возможной эскалации конфронтации на континенте в случае окончательного слома ДРСМД. Пора бы четко заявить, хотят ли они такую перспективу для Старого Света, и если нет, то заставить своего заокеанского руководителя считаться с их интересами.

Россия готова к различным вариантам действий ради того, чтобы не допустить окончательного слома ДРСМД как важнейшего элемента стратегической стабильности. И на двустороннем с США уровне, и в многостороннем формате: если у США есть озабоченность по поводу того, что в упомянутом договоре не участвуют другие страны, обладающие таким оружием, то, как подчеркнул В.В.Путин в своем выступлении на расширенном заседании Коллегии Министерства обороны России в декабре 2018 года, «что мешает начать переговоры об их присоединении к действующему соглашению? Или приступить к обсуждению параметров нового договора?».

«Все наши предложения в этой сфере, как и прежде, остаются на столе, двери для переговоров открыты, - заявил президент на упомянутой выше встрече с министрами иностранных дел и обороны РФ 2 февраля. - Вместе с тем прошу оба ведомства впредь не инициировать никаких переговоров по этой проблеме. Подождем, пока наши партнеры не созреют для того, чтобы вести с нами равноправный, содержательный диалог по этой важнейшей тематике и для нас, и для наших партнеров, да и для всего мира»21. При этом В.В.Путин подчеркнул, что Россия не станет размещать соответствующие вооружения в Европе и других регионах мира, где и пока не будут развертываться американские ракеты средней и меньшей дальности.

Это - очередной жест доброй воли с нашей стороны, свидетельствующий о том, что Россия, как всегда, готова к конкретным делам и отвергает бесполезную и опасную риторику, которая вошла в повседневный обиход американского политического истеблишмента. Хотелось бы, чтобы в мире (прежде всего в Европе) наконец увидели разницу между безудержным самодовольным бахвальством американцев, образчиком которого стало недавнее выступление Трампа в Конгрессе с посланием «О положении страны», где он снова словословил о том, что американцы - самая великая, умная и сильная нация, а сами США - «пуп» Земли, и спокойной, конструктивной, ответственной, предельно выдержанной политикой Москвы, стремящейся не допустить перехода нынешнего обострения в фазу длительной и глубокой конфронтации.

Наличие доброй воли и реального желания конструктивно решать самые сложные вопросы всегда помогало брать непреодолимые на первый взгляд преграды. Человечество переживает сегодня один из критических моментов своей истории. Без сохранения и укрепления стратегической стабильности, которая представляет собой совокупность военно-политических факторов безопасности и норм ответственного, цивилизованного поведения ведущих государств мира (великих держав), немыслимо поступательное развитие нашей цивилизации.

Литература:

1Бжезинский Збигнев. Выбор. Стратегический взгляд. М.: АСТ, 2018. С. 32.

2Там же.

3Там же. С. 22.

4Таж же. С. 23.

5Киссинджер Генри. Мировой порядок. М.: АСТ, 2015. С. 433.

6Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). М.: Автор, 1997. С. 143.

7Балуевский Ю.Н. Стратегическая стабильность в эпоху глобализации: общая повестка дня для России и США // URL: https://flot.com/publications/books/shelf/safety/4.htm

8Бжезинский Збигнев. Указ. соч. С. 24.

9Военная доктрина РФ // URL: http://www.rg.ru/2014/12/30/doktrina-dok.html

10Стратегия национальной безопасности Российской Федерации // URL: https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html

11Там же.

12Орлов А.А., Мизин В.И. Россия - Запад: время задуматься о «разрядке-2» // Международная жизнь. 2016. №11. С. 39.

13Интервью В.В.Путина сербским изданиям «Политика» и «Вечерние новости» // URL: http://kremlin.ru/events/president/news/59680

14URL: http://kremlin.ru/events/president/news/59763

15URL: http://www.mid.ru/ru/press_service/spokesman/official_statement/-/asset_publisher t2GCdmD8RNIr/content/id/3495846

16Выступление и ответы на вопросы СМИ министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2018 г. Москва, 16 января 2019 г. // URL: http://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/3476729

17Тезисы доклада министра обороны Российской Федерации генерала армии С.К.Шойгу на расширенном заседании Коллегии Минобороны России // URL: http://mil.ru/files/Doklad%20Ministra.pdf

18Киссинджер Генри. Указ. соч. С. 450.

19Там же.

20Из интервью С.В.Лаврова международному информационному агентству «Россия сегодня». 24 декабря 2018 г. // URL: http://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/3459466

21URL: http://kremlin.ru/events/president/news/59763

Виктор Мизин, Ведущий научный сотрудник ИМИ МГИМО МИД России

Александр Орлов, Директор Института международных исследований МГИМО МИД России