Малашенко Алексей, Старостин Алексей

Ислам на российском Дальнем Востоке

Российский Дальний Восток – стратегически важный регион в силу выгодного географического положения и богатства природных ресурсов. При этом целый ряд факторов обуславливает его уязвимость. В их числе – миграционные процессы, оказывающие серьезное влияние на социально-политическую обстановку. В конце 2000-х – начале 2010-х гг. там значительно увеличилось число приезжих из Центральной Азии и Закавказья, этнокультурные и конфессиональные традиции которых диссонируют со сложившимся в регионе образом жизни. Начала формироваться исламская инфраструктура и халяль-индустрия, мусульмане все чаще просят выделить земли под строительство мечетей, что нередко приводит к конфликтам. Возникают проблемы, связанные с ростом исламского экстремизма. В августе 2015 г. секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев сообщил о попытках эмиссаров запрещенного «Исламского государства» вербовать проживающих на Дальнем Востоке трудовых мигрантов. Имеются случаи отъезда жителей российского Дальнего Востока на Ближний Восток. По словам главы Совбеза, «сейчас как в таежных поселках, так и в крупных городах Дальнего Востока пытаются незаконно легализоваться граждане других государств, среди которых могут быть и подозреваемые в причастности к международным террористическим и экстремистским организациям и незаконным вооруженным формированиям».

Демографические процессы в мусульманском сообществе на Дальнем Востоке

Мусульманское сообщество в Дальневосточном федеральном округе (ДВФО) представлено 33 официально зарегистрированными религиозными организациями, относящимися к нескольким структурам федерального уровня – прежде всего к Центральному духовному управлению мусульман России (ЦДУМ) и Духовному управлению мусульман Азиатской части России (ДУМАЧР), между которыми на протяжении десяти лет идет конкурентная борьба. Есть и полностью независимые общины. Большинство организаций имеет пестрый этнический состав (во многих общинах председателями являются выходцы из Центральной Азии, а имамами – с Северного Кавказа).

Если в конце XIX века основу мусульманского сообщества Дальнего Востока представляли переселенцы из губерний Среднего, Нижнего Поволжья и Урала, т. е. в основном татары, мишари и башкиры, то вследствие проводившейся в СССР миграционной политики (репрессий, оргнабора, вербовки, переселений на социалистические стройки) этнический состав мусульманского населения существенно изменился: в 1989 г. представителей народов Поволжья (татар, мишарей и башкир) насчитывалось 104 697, выходцев из Средней Азии – 30 696, с Северного Кавказа – 14 547, азербайджанцев – 19 374, прочих – 647.

В 1989–2010 гг. татарское и башкирское население в ДВФО сократилось на 55% – со 104 697 до 46 799 человек. Причина не только в естественной убыли и интенсивной ассимиляции, но и в том, что значительная часть мусульман переселилась в другие регионы России из-за экономических трудностей 1990–2000-х годов. По данным переписей, с 1989 по 2010 гг. население Дальнего Востока сократилось с 7 950 005 до 6 293 129 человек. С конца 1990-х гг. с Дальнего Востока выехало более 1 830 тыс. человек, а население за 1991–2013 гг. уменьшилось на 22,7% .

Даже прирост в 1,4 раза выходцев из Центральной Азии при сокращении числа азербайджанцев и выходцев с Северного Кавказа не компенсирует общее уменьшение числа мусульман в ДВФО. За 21 год их количество сократилось на 29% – со 169 961 до 119 889 человек. Но благодаря притоку мигрантов из Центральной Азии состав мусульманской общины на Дальнем Востоке меняется.

Например, население Приморского края составляет менее 2 млн человек, но, по словам начальника Управления Федеральной миграционной службы по Приморскому краю Максима Белобородова, только за первое полугодие 2014 г. на миграционный учет здесь поставлено более 116 тыс. человек. То есть 5% населения – это мигранты, и еще столько же находятся нелегально. «По статистике, к нам приезжает ежегодно 24 тыс. граждан Узбекистана, 19 тыс. граждан КНР. Китайцы, поработав определенное время, уезжают на родину. С гражданами государств Центральной Азии ситуация другая. Они пытаются всеми возможными способами остаться на постоянное жительство», – говорит Белобородов.

Отношение к перспективам совместного проживания с теми, кто прибывает в регион с намерением обрести постоянное место жительства, дифференцировано. Наиболее нежелательны, по мнению респондентов, кавказские народы – выходцы из Чечни, Дагестана (62,7%), а также Азербайджана, Армении, Грузии (51,9%).

Молодые люди отрицательно относятся и к перспективе приезда на постоянное жительство в регион представителей народов Центральной Азии – Таджикистана, Киргизии (50,9%) и китайцев (52,2%). Особенно негативная реакция проявляется в местах, где трудовые мигранты особенно заметны. Нередко можно услышать: «Нам страшно», «Зачем они к нам приехали?», «Я ненавижу...». Этнический негативизм направлен не только на недавно прибывших мигрантов, но и на представителей «старых» диаспор. Конкретно это выражается в устойчивой напряженности между мигрантами и коренным населением.

Этнокультурные и территориальные особенности исламского возрождения

Как отмечает историк и этнолог из Владивостока Галина Ермак, «мусульмане... консолидируются по земляческому признаку: выходцы из Поволжья – татары, башкиры; представители Кавказа – чеченцы, аварцы, азербайджанцы, даргинцы, кумыки и ингуши; представители центральноазиатских государств – узбеки, таджики. Сложны взаимоотношения этих групп по вопросу лидерства. Так, мусульманские религиозные организации Приморского края возглавляют представители старожильческой части населения – татары, зато активнее посещают молельные дома узбеки. Более религиозны выходцы из республик Северного Кавказа, менее религиозны татары и азербайджанцы. При сохранении интенсивности миграционных потоков из государств Центральной Азии роль исламского фактора в общественных взаимоотношениях в Приморье будет возрастать».

Участие татар в религиозной жизни мусульман на Дальнем Востоке сравнительно скромное, в мечеть они почти не ходят. По словам председателя МРОМ г. Благовещенска Абдимухтара Палванова, среди 300–350 человек, приходящих на пятничный намаз, большинство – узбеки, таджики и выходцы с Северного Кавказа. Поэтому неудивительно, что в ряде регионов ДВФО у истоков исламского возрождения оказались приезжие с Северного Кавказа и из Центральной Азии. Например, первым имамом Владивостока, а затем и первым муфтием Приморского края стал уроженец Узбекистана Алимхан Магрупов. В 1993 г. он зарегистрировал и возглавил первую исламскую организацию на Дальнем Востоке – «Владивостокскую городскую мусульманскую религиозную организацию “Ислам”». Созданный им молитвенный дом стал центром религиозной жизни для мусульман Приморского края. В 1998 г. «Ислам» и другие мусульманские организации Приморья образовали первый на Дальнем Востоке муфтият – Приморскую краевую мусульманскую религиозную организацию «Ислам», которую также возглавил Магрупов. В 1998 г. «Ислам» вошел в состав ДУМАЧР, а в феврале 1999 г. на II форуме мусульман Азиатской части России Магрупов получил фирман (указ) о назначении его на пост казыя Приморского края. После его ухода в 2001 г. умму Приморского края возглавил татарин, но родившийся и выросший в Узбекистане, – Дамир (Абдаллах) Ишмухамедов. В 2000–2013 гг. он был лидером мусульман Приморья, председателем Казыятского управления мусульман Приморского края, муфтием Дальневосточного региона от ДУМАЧР. Его сменил ингуш Рукман Картоев. Он же в 2013 г. избран председателем объединения «Духовное управление мусульман Приморского края» (не получившего официальной регистрации).

Аналогичным образом ситуация развивалась и в других регионах Дальнего Востока. Первую после развала СССР мусульманскую общину Амурской области возглавил бывший военный, уроженец Узбекистана Исмаил Усманджанов. В настоящее время председателем мусульманской общины Благовещенска в системе ЦДУМ является этнический узбек из Ошской области Киргизии Абдимухтар Палванов. В Еврейской автономной области имам-хатыбом организации «Махалля Ахли Тарикат» стал уроженец Таджикистана Саидрахмон Расулов. Определяющую роль в жизни мусульманской общины на Камчатке играют северокавказцы. В 1998–1999 гг. с созданием ДУМАЧР в ее состав вошла мусульманская организация Петропавловска-Камчатского, главой которой был избран выходец из Дагестана Усман Усманов. После Усманова председателем религиозной организации стал чеченец Алани Дабуев. В 2010 г. «Религиозное объединение мусульман Камчатского края» возглавил уроженец Дагестана Башир Баширов. Одной из самых активных мусульманских организаций на Дальнем Востоке «Нур» в Комсомольске-на-Амуре руководит уроженец Таджикистана Абдулкасым Абдуллоев. Первым и вторым имамами местной мечети были выходцы из Дагестана.

Татары представлены в руководстве общин Сахалинской и Магаданской областей, Хабаровского края и Приморья. В Магадане мусульманская община возникла в середине 1990-х гг. на базе татаро-башкирской общественной организации «Алтын Ай» («Золотой полумесяц»). Неудивительно, что и «Алтын Ай», и организацию «Приход мечети г. Магадан» (находится в юрисдикции Центрального духовного управления мусульман, ЦДУМ) возглавляет татарин Рафаэль Фатыхов, предприниматель и депутат Магаданской городской думы. Но в то же время в городе Сусуман Магаданской области действует мусульманская община, организованная ингушами, с советских времен работавшими на золотодобывающих предприятиях Колымы.

Схожая ситуация и на Сахалине, где сложились две мусульманские общины. Одна, по преимуществу татарская, группировалась вокруг регионального общественного фонда «Мусульманин» и общины «Махалля», входящей в ЦДУМ. Вторая, интернациональная, – «Сахалинская община мусульман» в составе Духовного управления мусульман Азиатской части России (ДУМАЧР). Среди прихожан ее мечети есть и выходцы с Кавказа и из Центральной Азии, и татары, и русские, и корейцы, и буряты. Первым председателем общины стал принявший ислам этнический русский Максим Суровцев, вторым в 2011 г. был избран чеченец Расул Хадуев, имамом общины является уроженец Таджикистана Абдумалик Мирзоев. В Хабаровске мусульманской общиной руководили исключительно татары: Рауль Сафиуллин, Рафиль Хайрутдинов, Хамза Кузнецов, Айдар Гарипов и Ахмад Гарифуллин. В Приморском крае татары представлены в руководстве мусульманских общин в Находке, Артеме, Уссурийске, но большим влиянием пользуются таджики, занимавшие посты председателей общин или имамов.

Пестрый национальный состав руководства мусульманских общин Дальнего Востока не оказывает существенного влияния на межэтнические отношения внутри мусульманских диаспор. Поскольку мусульмане составляют значительное меньшинство в ДВФО, решение общих проблем заставляет их действовать сообща. А взаимоотношения с властями зависят от позиции лидеров общин и их умения выстраивать диалог с городскими и областными чиновниками.

Строительство мечетей на Дальнем Востоке

Частью такого диалога по всей России является проблема реконструкции старых мечетей и строительства новых. В стране примерно 7 тыс. мечетей. Рост их числа происходит в основном за счет Северного Кавказа и Татарстана. В большинстве «немусульманских» регионов сооружение новых мечетей вызывает раздражение населения, с которым вынуждены считаться местные власти. Даже в Москве предложение Совета муфтиев России построить небольшие мечети в столичных округах, где проживают мусульмане, не встретило понимания городских властей. На этом фоне ситуация на Дальнем Востоке выглядит сравнительно благополучной.

* ИК — исправительная колония.

Примечание. Таблица составлена на основании данных интернет-ресурсов «Ислам и общество» (http://www.islamio.ru), ДУМ РФ (http://www.dumrf.ru), а также информации администрации Хабаровского края, бывшего муфтия Казыятского управления мусульман Приморского края Д.Д. Ишмухамедова, полевых материалов А. Старостина (2014–2015 гг.).

Самая острая ситуация сложилась во Владивостоке, где число мусульман постоянно растет, а полноценной мечети нет. Возможность ее строительства обсуждается с 1998 года. Но только в 2012 г. был выделен подходящий участок. Во время проведения во Владивостоке Федерального сабантуя (татарского праздника, проходящего ежегодно в разных городах России) с участием президента Татарстана Рустама Минниханова и верховного муфтия ЦДУМ Талгата Таджутдина был заложен первый камень мечети «Казанская». Однако в силу ряда бюрократических причин (в частности, из-за претензий на участок конкурирующих между собой мусульманских организаций) строительство так и не началось.

Долго решается вопрос о выделении земельного участка для строительства мечети в Хабаровске. По словам представителя Хабаровской городской национально-культурной автономии татар «Хабар» Сарвердина Туктарова, в Хабаровске вообще нет мечети как таковой. Есть молельный дом, но официально как мечеть он не зарегистрирован. В конце 2000-х гг. мусульмане просили власти региона выделить место для мечети. Краевое правительство рассмотрело 18 вариантов выделения участков. В конце концов представители общины выбрали подходящий участок, однако затянули процедуры регистрации, и его передали другой организации.

С ноября 2013 по апрель 2014 гг. в адрес краевого правительства поступило семь обращений от мусульман. После встречи их представителей в январе 2014 г. с заместителем председателя краевого правительства по вопросам внутренней политики Виктором Марценко администрации поручено подготовить дополнительные предложения по размещению мечети в Хабаровске. Участок был подобран, но из-за смены власти в мусульманской общине вопрос о выделении земли вновь был отложен.

Между тем в Хабаровском крае заложено пять новых мечетей. При готовности сторон к диалогу взаимное непонимание может быть устранено. К тому же перспектива появления новых мусульманских храмов не вызывает раздражения у местного населения.

Исламский радикализм

В ДВФО действуют несколько радикальных организаций, состоящих как из мигрантов, так и из местного татарского населения. В их числе запрещенные на территории России Исламская партия Туркестана (ИПТ, прежнее название – Исламское движение Узбекистана) и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами».

Наибольший резонанс получило так называемое дело о банде исламистов, действовавшей во Владивостоке в 2008–2011 гг. и входившей в состав Исламской партии Туркестана. У ее главы уроженца Узбекистана Анварджана Гулямова типичная судьба мигранта: приехал в столицу Приморья в 1993 г., занимался торговлей и строительными работами. До эмиграции в Россию проходил обучение в Ферганской долине под руководством одного из идеологов ИДУ Абдували-кюри Мирзоева. Будучи религиозно сведущим человеком, он установил контакты с неформальным лидером узбекской диаспоры Приморья Халимжоном Нурматовым и получил статус «духовного наставника» узбекской диаспоры. Гулямов приобрел фальшивое удостоверение ветерана боевых действий в Афганистане и на основании этого документа получил во Владивостоке четырехкомнатную квартиру, построил частный дом, в котором организовал «мусульманское общежитие», через которое легализовывались узбекские мигранты.

В 2005 г. Гулямов на короткое время вернулся в Узбекистан, где купил паспорта для как минимум пятерых участников «Ханабадского джамаата» – радикальной группировки, обвиняемой в экстремистской деятельности на территории Узбекистана, после чего на своем автомобиле вывез их из Андижанской области, где в мае 2009 г. произошло вооруженное столкновение между правительственными силами и группой неизвестных лиц. Вслед за этим в Узбекистане случилось несколько громких убийств и покушений. После возвращения во Владивосток они сформировали основу нового «джамаата», который должен был стать базой салафитского подполья Приморского края.

Поначалу узбекские радикалы не пользовались авторитетом среди мусульман города. Однако в 2007 г. Гулямов и Нурматов вовлекли в свой «джамаат» имама молельного дома Владивостока Абдулвохида Абдулхамитова и некоторых прихожан, среди которых было немало выходцев с Северного Кавказа, особенно чеченцев и ингушей. С этого момента вербовка в ряды салафитов стала более успешной. Одновременно Гулямов поддерживал контакты с единомышленниками из Саудовской Аравии, Египта и других арабских стран. При его посредничестве несколько членов «джамаата» отправились на афгано-пакистанскую границу, где приняли участие в боевых действиях. Некоторые переехали в Сирию и Египет.

С 2008 по 2009 гг. взяты 12 активистов «Приморского джамаата», в том числе имам Абдулхамитов. Отдельные участники группы, пытавшиеся скрыться, задержаны в других регионах России, некоторых экстрадировали в Узбекистан, где они были осуждены на длительные сроки заключения. 14 марта 2009 г. во Владивостоке в ходе спецоперации уничтожены три члена этой группировки. По сообщению агентства «Интерфакс», «в квартире, где обитали бандиты, найдено большое количество исламской литературы радикального толка, видеозаписи. У преступников изъято большое количество оружия и боеприпасов, привезенных из Чечни».

Анваржан Гулямов надолго затаился, однако через год возобновил вербовочную деятельность. Его земляки подбирали кандидатов среди членов диаспоры, занимались идеологической обработкой, решали вопросы с документами и размещали новоиспеченных членов «джамаата» в «мусульманском общежитии».

В 2011 г. приморские правоохранительные органы в тесном взаимодействии со спецслужбами Узбекистана и Казахстана провели мероприятия, направленные на нейтрализацию остатков группировки. Были задержаны и выдворены в Узбекистан три человека, близко связанных с Гулямовым. Всего силами правопорядка Приморского края была пресечена преступная деятельность более 30 человек, большинство из которых депортированы в Киргизию и Узбекистан.

Исламские радикалы ИДУ активны и в Уссурийске. В конце 2000-х гг. сотрудники УФСБ по Приморскому краю задержали находившегося в международном розыске гражданина Киргизии, подозреваемого в рекрутировании мигрантов из Центральной Азии и переправке их в тренировочные лагеря «Талибана» в Афганистане и Пакистане. Кроме того, он был организатором новых ячеек ИДУ. В сентябре 2013 г. Хабаровский краевой суд признал граждан Таджикистана Махмадсолеха Маханова, Абдукарима Сатторова и Алишера Давлатова виновными в участии в деятельности террористической организации «Исламская партия Туркестана» (ранее Исламское движение Узбекистана и ИДУ). Они приехали в Хабаровск в марте 2013 г. и, поселившись в одном из пригородных сел, начали агитировать местных мусульман вступать в ИПТ.

На Сахалине отмечено присутствие «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». В 2013 г. сотрудники ФСБ и МВД задержали бывшего военнослужащего Гатразу Габеева, который в 2012–2013 гг. привлек к участию в ХТИ пятерых жителей Южно-Сахалинска. Габеев проводил с завербованными занятия, где проповедовал создание халифата, оправдывал действия террористов на Северном Кавказе. В квартире Габеева изъято 16 боевых патронов калибра 9 мм, две ручные противопехотные оборонительные гранаты Ф-1 и два взрывателя к ним, а также удостоверение сотрудника «Федерального агентства правопорядка. Антитеррористический центр», внешне имеющее сходство с удостоверением сотрудника ФСБ.

В 2015 г. появляется информация о проникновении на Дальний Восток «Исламского государства» (ИГ), деятельность которого в России запрещена судом. По словам руководителя регионального общественного движения мусульман Хабаровского края «Содружество» Хамзы Кузнецова, «в поле зрения вербовщиков чаще всего попадают безработные мигранты, которым за участие в ИГ предлагают 50 тыс. рублей в месяц». Кузнецов рассказал, что «в соцсетях широко распространяются видеоролики, направленные на популяризацию ИГ среди мусульманской молодежи. Ролик могут просмотреть десятки тысяч мусульман, почти у каждого сегодня есть смартфон или планшет. Распространение радикальных идей через соцсети постоянно ширится. Все это на фоне обостряющегося экономического кризиса, особенно при ужесточении миграционного законодательства, может побудить молодежь ехать на заработки к боевикам».

Вскоре этим словам нашлось подтверждение. 22 октября Управление ФСБ по Сахалинской области распространило сообщение, что один из жителей Сахалина уехал воевать за ИГИЛ. Это мужчина средних лет, не молодой горячий парень, а человек с уже сформировавшимися взглядами. На остров приехал около пяти лет назад, работал сварщиком. Как специалист имел хорошую репутацию. Однако известно, что он отличался особой религиозностью. По сведениям портала АСТВ.РУ, он постоянно посещал пятничные молитвы, которые проводила в Южно-Сахалинске «Сахалинская община мусульман» (ДУМАЧР).

Противодействие исламскому радикализму на Дальнем Востоке не имеет региональной специфики, но, учитывая, что здесь не было проявлений экстремизма, в частности терактов, местные спецслужбы большее значение придают профилактическим мерам. Власти стараются избегать конфликтов с мусульманами, о чем в частности свидетельствует их согласие на открытие новых мечетей.

Одним из средств борьбы против экстремизма на Дальнем Востоке (как и повсюду в России) стали запреты различного рода религиозных изданий. Надо признать, что в регионе до сих пор наблюдается дефицит книг по исламской проблематике. Пытаясь решить эту проблему, Казыятское управление мусульман Приморского края во Владивостоке с 2001 по 2013 гг. выпустило более 10 тыс. экземпляров брошюр «Столпы Имана, Ислама и намаза», «Это Харам – большие грехи в Исламе», «Мусульманская Акида в вопросах и ответах», «Закят и пост в Рамазане», «Умра и Хадж» и др. Однако вскоре все они были внесены в федеральный список экстремистской литературы.

30 апреля 2013 г. в читальном зале при мечети организации «Ислам» в Находке обнаружена литература, также включенная в федеральный список экстремистских материалов. В январе 2015 г. Южно-Сахалинский городской суд признал экстремистской книгу «Я – мусульманин. Первое русское издание», обнаруженную и изъятую у подследственных в следственном изоляторе Южно-Сахалинска. В августе 2015 г. в Центральном районном суде Комсомольска-на-Амуре начался процесс о распространении и хранении экстремистской литературы в мечети Комсомольска-на-Амуре. В административном правонарушении обвинялась организация «Нур» и имам мечети Магомедрасул Гимбатов. По словам одного из учредителей организации Бахтияра Ярманова, «в мечеть приходит очень много верующих, мы не можем проконтролировать, кто и какую литературу приносит. Эти книги не принадлежали ни имаму, ни общине».

Сегодня в списке экстремистских материалов находится свыше двух тысяч книг исламской тематики. Однако запрет Южно-Сахалинским городским судом брошюры «Мольба к Богу: ее  значение и место в Исламе», изданной ДУМАЧР в Москве в 2009 г., вызвал скандал всероссийского масштаба. 12 августа 2015 г. суд признал данную книгу экстремистской. В брошюре имелись цитаты из коранических аятов. Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров заявил, что считает решение суда возмутительным, направленным на подрыв стабильности в России, экстремистским и провокационным. По поручению Кадырова была подготовлена апелляционная жалоба в Судебную коллегию по гражданским делам Южно-Сахалинского областного суда с требованием об отмене данного решения как незаконного и необоснованного. Кадыров потребовал «строгого наказания для провокаторов, принявших данное судебное решение и пытающихся взорвать ситуацию в нашей стране».

Генеральная прокуратура России осудила высказывание чеченского лидера, подчеркнув, что правовые вопросы необходимо решать в правовом поле и не позволять себе резких высказываний. Ответ Кадырова последовал незамедлительно: «Я назвал шайтанами и провокаторами судью и прокурора, принявших решение о признании Корана “экстремистским”. Документ не имеет никакого отношения к их профессиональной деятельности. Вместо защиты закона и интересов России они глупыми решениями подрывают основы стабильности и безопасности. Более того, публично оскорбили миллионы россиян и полтора миллиарда мусульман мира...».

Высказывания Рамзана Кадырова заставили обратить внимание на проблему и Государственную думу. Тон высказываний, единодушно осуждающий решение суда, заставил оправдываться председателя Южно-Сахалинского суда Александра Чухрая: «Прокуратура Южно-Сахалинска уже обжаловала решение городского суда о признании экстремистской книги “Мольба к Богу”. В прокуратуре считают, что они просили суд признать экстремистским только мнение автора этой книги, а не аяты из Корана. По мнению прокуратуры, судья приняла неправильное решение».

Результатом разгоревшегося скандала стало внесение в Госдуму 14 октября 2015 г. президентом Путиным законопроекта о запрете признания экстремистскими материалами текстов Библии, Корана, Танаха и Ганджура и цитат из них  и его утверждение в качестве федерального закона 23 ноября 2015 года. Также был предложен проект закона, лишающего суды ниже уровня судов субъектов Федерации права принимать решения о признании религиозных текстов экстремистскими.

Заключение

Процессы, происходящие в мусульманской общине Дальнего Востока, являются частью перемен в российской умме. Наблюдается рост религиозного радикализма. Очевидно позиции на Дальнем Востоке стремятся усилить «Хизб ут-Тахрир» и ИДУ (ИПТ). В 2015 г. здесь появились эмиссары «Исламского государства», пытающиеся вести вербовку местных мусульман, особенно мигрантов. Сохраняются связи между местными исламистами и радикалами из Центральной Азии.

Активность мусульман на Дальнем Востоке, демографические перемены в регионе вписываются в общий контекст продвижения ислама по территории Российской Федерации в восточном и северном направлениях – на Урале и в Сибири. Несмотря на географическую удаленность от конфликтов, связанных с активностью радикального ислама, Дальний Восток не является полностью от них изолированным.

Взаимодействие между исламистскими группировками в Афганистане, Центральной Азии, России и китайском Синьцзяне активизируется. Образуется исламистская цепь от Ближнего до Дальнего Востока. Судя по официальным сообщениям, на всем ее протяжении ИГ вербует боевиков для отправки на Ближний Восток. Повсеместно формируются ячейки исламистов, состоящие из представителей разных этносов. Главную роль в них играют мигранты из Центральной Азии.

Прошедшие подготовку и набравшиеся боевого опыта джихадисты возвращаются в Центральную Азию, откуда проникают в Россию, в том числе на Дальний Восток. Передвигаясь при помощи своих союзников с запада Азии в ее восточную часть, они накапливают и приумножают контакты и связи, вовлекая в свои сети новых членов. Можно предположить, что на российском Дальнем Востоке появится своего рода исламистский плацдарм, влияние которого не ограничится только Россией. Даже беглого взгляда на карту достаточно, чтобы увидеть, что Евразия буквально испещрена очагами радикального ислама. Сегодня в России трудно назвать крупный город, свободный от присутствия, пусть и незначительного, исламистов. Существует мнение, что свободной от радикалов остается лишь Чукотка. Но сравнительно недавно то же говорилось и о Дальнем Востоке.

Меняющийся этнокультурный состав дальневосточного мусульманского сообщества требует отслеживания миграционных потоков из Центральной Азии, а также из российских регионов с мусульманским населением, в частности с Урала и из Западной Сибири.

Известно, что по всей России сложилась сеть салафитских кружков, ячеек «Хизб ут-Тахрир», в страну проникли и ведут рекрутирование эмиссары «Исламского государства». Существует опасность возникновения этнорелигиозных анклавов (пусть и небольших), что способно привести к обострению межэтнической напряженности (в большинстве регионов России, в том числе в Москве, этого пока удалось избежать). Также стоит обратить внимание на переход в ислам этнических русских. Из международного и российского опыта известно, что мусульманские неофиты особенно склонны к радикализму. Надо знать, какого характера религиозная работа ведется в мечетях, какие проповеди читают священнослужители. С другой стороны, при работе с мусульманами важно действовать тактично, не провоцируя их, избегая бессмысленных запретов религиозной литературы.

Для предотвращения роста экстремистской угрозы на Дальнем Востоке России и в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом требуется четкая координация совместных усилий, в том числе совершенствование оперативной работы заинтересованных государств, а также международных организаций (ШОС, ОДКБ) по обеспечению должного уровня безопасности в регионе.